Холодные игры
Если бы допингового скандала не было, его, я полагаю, следовало бы выдумать.
Холодная война придает новый острый привкус изрядно поскучневшему олимпизму. Скажите, ну кто в самом деле смотрел на Олимпиадах что-нибудь кроме церемоний открытия и закрытия: «До свиданья наш ласковый Миша…». Привычен был расклад — либо наши, либо американцы. Даже о существовании великих спортсменов, как Сальников, Бубка, Исинбаева мы узнавали в основном из газет и телепрограмм, сообщавших: «Это великие спортсмены».
Привычно было и постсоветское нытье, что вот был великий спорт, была единая команда, а теперь команд 15, а медалей нет, а наш спорт в упадке как и всё. Смакование наших «традиционных неудач» превратилось в форму старательно прививаемого СМИ национального мазохизма — шло и тогда, когда мы выигрывали, и тогда, когда мы проигрывали. Пластинка с похоронным маршем играла при любой погоде. Она играла даже до последнего дня игр в Сочи, когда мы все-таки вырвались на первое место в медальном зачете.
Допинговый скандал; истерическая антироссийская кампания; издевательское урезание нашей команды на треть и вычеркивание нас из множества дисциплин; официальное провозглашение дискриминационнной расистской доктрины: «русский — значит на допинге», распространенный даже на «чистую как стеклышко» Клишину — всё это имело неожиданный психологический эффект. Мы стали видеть Олимпиаду.
