Капитализм: от рассвета до заката

В истории нового и новейшего времени, из века в век, как эстафетная палочка, переходит один и тот же миф. Миф об особой прогрессивности элиты и отсталости народа. Миф этот подпитывается литературой, изобразительным искусством и даже наукой. Человечество насильно делят на «прогрессивных» волков и ретроградов из овечьего стада. Подобный подход позволяет, не испытывая серьезных угрызений совести, творить произвол в отношении масс, «быдла», «грязной толпы» и т. д. Но за этим мифом как-то невольно проскальзывает странный, на первый взгляд, факт…

Элита боится, что в реальности, в действительности, она совсем не лучше народа, а хуже. Она заняла чужой престол. Она – самозванка, не имеющая за душой ничего существенного, значительного, самодостаточного. Элита, выросшая в недрах капитализма, может обслуживать только самою себя. Ей бы и хотелось доказать свое превосходство, да, вот беда, даже инструментов для сего она не имеет.

Капитализм – это туман. Лишь в сырой и серой пелене малюсенькие гномики кажутся гигантами. Капитализм – это джинн из известного анекдота:

«Мужик нашел бутылку, выпустил джинна и спрашивает его:

– Ты кто?

– Джинн, хозяин!

– И ты что же, все можешь?

– Да, хозяин.

– Тогда сделай мне загранпаспорт.

– Сто баксов, хозяин».

Но только сдается мне, что и настоящий джинн уже накрылся медным тазом, а не сбежал в глубины волшебной лампы Аладдина.

В эпоху Средневековья на территории Италии существовали государства, элиты коих кормились не за счет крестьян и земли, а получали доходы от торговли и ссудного процента. Ломбард, как известно, придуман в Ломбардии. Флорентийские, генуэзские и венецианские элитарии качественно отличались от своих же собратьев во Франции и Испании. Их идеалами были не меч и щит (хотя и воевать они умели), а деньги и все, что приносит деньги. В Лангедоке рыцарь мог быть нищим, как церковная крыса, и ничуть сим не заморачивался. В Венеции же быть небогатым считалось просто неприличным.

Государства Северной Италии процветали не в последнюю очередь с помощью торговли с Востоком. И как только Византия стала мешать процветанию, то ее сразу же угробили – в 1204 г. IV Крестовый поход позволил так опустить Ромейскую империю, что она не восстановила свои силы и за 250 лет. Но победа привела к печальному результату – турки отрезали восточную торговлю от Венеции и Генуи. В 1453 г. при обороне Константинополя от турок большую роль играли выходцы из Генуи, но было уже поздно…

«Византийский проект» развития Европы умер (сбылись мечты Франческо Петрарки!), остался только «западный» (но он еще находился в стадии разработки). «Долгий XVI век» стал периодом окончательной доработки последнего. Андрей Фурсов полагает, что развитие капитализма (именно он превратился в стержень «западного проекта») в Англии началось не без влияния венецианцев и генуэзцев. Западные элиты великолепно обошлись бы и без капитализма, но феодализм перестал выполнять свои функции.

Власть предержащие не могли уже спокойно присваивать результаты труда производящих классов (Лахман). В результате междоусобных войн часть элитариев Запада была выкошена. На смену же им пришли другие, держащиеся не за честь и землю, а за торговлю и деньги. Ни о каком свободном рынке никто и не думал. Сказка о свободном рынке была придумана для идеологической обработки населения, поскольку государства открыто покровительствовали свои купцам, предпринимателям и ростовщикам или же не своим, но ссуживающим королей и иных властителей деньгами. Протекционизм в отношении нужных людей являлся делом обыденным.

Законодательные ограничения в экономической сфере при капитализме – дело вообще обыденное. Кстати, Ф. Бродель, например, считал, что капитализм – это смерть свободного рынка. А ведь по-другому и не могло быть. В Венеции еще при протокапитализме творилось следующее:

«Все торговые галеры строились в Арсенале и были государственной собственностью, республика объявила монополию на большинство товаров и торговых маршрутов. Те корабли, что еще оставались в частной собственности, соответствовали жестким ограничениям, наложенным сенатом. Польза от таких мер была очевидной – все суда, даже корабли сопровождения, были надежно сертифицированы, в случае шторма на них можно было полагаться, скорость их движения и сроки прибытия можно было точно рассчитать, в агентствах точно знали количество товара под загрузку и могли его подготовить заранее. Вовремя и в нужном объеме готовился запас для военных кораблей сопровождения. К концу XIV века обычно отправлялось шесть торговых конвоев в год, каждый состоял из 500 кораблей, иногда бывало больше. Каждый шел по определенному маршруту и в определенные сроки. Большая часть судов была государственной, к командованию ими допускались только представители благородных семейств, выигравшие аукцион. Каждый купец и каждый капитан, не важно, владелец или арендатор, строго выполнял требования сената и обязан был поддерживать «честь святого Марка» (Норвич Д. История Венецианской республики).

С этого все начиналось. И потом продолжалось, просто государство стало защищать сугубо частные интересы. Первая англо-голландская война (1652–1654) была порождена чисто торговым соперничеством и введенными голландцами ограничениями. Вторая, Третья и Четвертая тоже имели сходные причины. Англо-французская война (1627–1629) случилась прежде всего из-за желания Франции иметь мощный флот, а сие не вписывалось в интересы англичан, и так к этому моменту боровшихся за торговую гегемонию с Нидерландами. А как же принципы свободной торговли и рынка? Да всем было наплевать! Государства выполняли свои чисто патерналистские функции. И до сих пор выполняют, несмотря на декларации от ВТО и прочие рыночные легенды для детей среднедебильнолиберального возраста…

Если внимательно рассмотреть устройство современных нам ТНК, то неожиданно обнаруживается, что здесь господствует чуть приукрашенный принцип вассалитета. Пламенный привет феодализму!

В ХХ столетии вдруг обнаружилось, что капитализма-то и нет, и не было никогда.

В «Британской энциклопедии» читаем: «Капитализм (рыночная экономика, свободное предпринимательство) – экономическая система, доминирующая в Западном мире после крушения феодализма, в которой большая часть средств производства находится в частной собственности, а производство и распределение происходят под воздействием рыночных механизмов». Где «рыночная экономика» и «свободное предпринимательство» («Apple» спокойно  засуживает в США «Samsung Electronics»)? Где «производство и распределение происходят под воздействием рыночных механизмов» (антидемпинговые акты против металлургов из России в тех же США и Канаде)?..

Капитализм, получается, совсем не система, а некое идеолого-экономическое покрывало, наброшенное на реальность. А либерализм обеспечивает идеолого-культурное прикрытие капитализму (покрывало на покрывале).

Но сколько бы птичке не петь, заканчивать песенку на заборе надо. Капитализм держался, только эксплуатируя тягу людей к «дару» (свободную отдачу своих сил, времени и труда ради какой-то цели), тягу, доставшуюся от традиционного, то есть нормального, в прямом смысле, общества. Когда же он заместил «дар» отношениями «купли-продажи», развитие завершилось (по А. Панарину). Другими словами, «джинн капитализма накрылся медным тазом». В этих условиях элите современного мира – глобтроттерам – ничего и не осталось, как сбросить покрывала и попытаться стать подобным элитам древности, ввести аналог кастового строя, где принадлежность к высшей касте подтверждает и интеллектуальное превосходство перед низшими. Глобтроттерам ведь иначе поступать и нельзя, как только создавать новую иллюзию.

Брошены на это все средства, особенно в сфере масс-медиа. Попутно происходит разрушение массового образования («Болонка») и борьба со странами, имеющими национальные элиты, которые могут претендовать на свой кусок всемирного «пирога». Мир оказался в некоей точке перехода. Альтернативой «Новому Древнему миру» может стать только социализм. Альтернативой буржуазной республике может стать только социалистическая монархия. Но это уже другая история…