Очерки актуальной политологии: незалежність или суверенитет?
Пора вернуть эту землю себе
Б.Г.
Недавно по приглашению Владимира Корнилова я принял участие в круглом столе, организованном Институтом стран СНГ. Круглый стол был посвящен борьбе за русский язык в новых политических условиях. В мероприятии приняли участие известные эксперты, нардепы из Думы и Рады, высокопоставленные чиновники нашего Кабмина, представители общественных организаций и церкви. Я внимательно слушал выступавших, участвовал в дискуссии, и в итоге сделал для себя несколько неожиданный вывод. Выяснилось что ответ на вопрос «почему мы боремся за русский язык» не так прост, как кажется на первый взгляд.
Проблема в том, что борьба за русский язык на Украине, сугубо ситуативная. Мы реагируем на притеснения, но наши действия лишены глубокой концептуальной основы. Между тем наши оппоненты, украинские националисты, опираются на достаточно стройную идеологическую систему, которую последовательно развивают уже больше ста лет. В их картине мира последовательно излагается связь между языковым вопросом и государственностью и доказывается, что русский язык для Украины представляет смертельную угрозу.
Да, это отсталая и примитивная идеология, но у нас нет и такой. В итоге выходит как в сказке про трех поросят, когда «мысленный волк» с легкостью разрушает наши построения, лишенные надежного фундамента.
На эти мысли меня натолкнуло выступление на упомянутом круглом столе депутата Госдумы Сергея Маркова. Основным его тезисом был следующий: «проблема с русским языком на Украине это не внутреннее дело Украины. Это проблема прав человека, а в современном мире права человека выше любого внутреннего законодательства». Действительно идея о том, что права человека выше любого внутреннего законодательства, т.е. выше суверенитета сейчас весьма распространена в мире. Можно сказать, что это кредо современного либерализма. Имена эта идеология лежит в основе практики так называемых «гуманитарных интервенций», самый яркий пример которой - расчленение Югославии.
Не думаю, что наша борьба за права русского и русскоязычного населения Украины выиграет от такого идеологического фундамента. Распространение этой либеральной точки зрения не пойдет на пользу ни нам, ни самой России. Ведь эта доктрина открыто практикует нарушение суверенитета. А что такое сувериннитет, как не право народа самому распоряжаться собственной судьбой?
В во второй половине ХVI века в охваченной религиозными войнами Франции, некий Жан Боден, сын портного из Анже, закончивший юридический факультет в Тулузе, сформулировал учение о суверенитете. Боден задался совершенно прикладным для тогдашней политической ситуации вопросом: чем отличается суверенный государь от правителя, не имеющего суверенитета? Ответ состоит в том, что следует различать носителя непрерывной верховной власти от того, кто временно распоряжается государственной властью как её «держатель». Далее автор «Шести книг о государстве» называет трех возможных носителей суверенитета: монарха, аристократию и народ. В последнем случае еще со времен древних греков принято говорить о демократии.
Итак, следуя учению Бодена, сувереном в демократическом государстве являются совокупность его граждан, а все президенты, министры и депутаты всего лишь «держатели власти». А теперь скажите мне, могут ли эти «держатели» диктовать своему «государю», каким ему надлежит быть, форматировать его по собственным лекалам? В том числе распоряжаться и тем, на каком языке граждане и государство будут общаться друг с другом.
На примере языковой проблемы мы наглядно видим как доктрина «верховенства прав человека» на деле противоречит принципам демократии. К этому на первый взгляд парадоксальному выводу сегодня пришли многие как западные, так и российские интеллектуалы. И это не удивительно. Современный либерализм стоит на страже интересов меньшинств, тогда как демократия, кто бы, что не говорил, это власть, основанная на воле большинства.
Путь «защиты прав человека» автоматически низводит нас до уровня «национального меньшинства». И многие уже готовы на себя такую роль принять. Многие уже говорят, что решение всех языковых проблем это реализация соответствующей Европейской хартии. Но позвольте, кого мы называем меньшинством? Миллионы жителей Харькова, Днепропетровска, Донецка, Одессы, Крыма?
Вот здесь мы и подошли к решению поставленного вопроса. Если борьба за языковое равноправие это не борьба за «права человека» (читай - «права меньшинства») значит это борьба за «демократию» (читай - «права большинства»).
Русский язык должен быть вторым государственным не потому, что это соответствует «европейским нормам» и не потому, что это нужно для «дружбы с Россией» и за это нам сделают скидку на газ. Мы, как граждане, честно выполняем свои обязанности по отношению к государству, и потому в праве требовать соблюдения своих прав. Потому что государство, это не языческое божество, во имя которого мы должны чем-то жертвовать. Государство это инструмент, и чтобы он был эффективным, параметры этого инструмента определяются волей большинства. Ситуация, при которой не государство меняется согласно требованиям и запросам миллионов граждан, а само использует свои институты, для того чтобы этих граждан переделать, неприемлема и абсурдна. Государственный статус русского языка станет признанием того очевидного факта, что в нашей стране русские являются государствообразующим народом наряду с украинцами, что мы хозяева в собственной свободной стране, и что на Украине, наконец, появилась полноценная нация.
Собственно в этом и состоит доктрина «суверенной демократии» к которой нам с вами стоило бы присмотреться повнимательней. Ведь разговор о демократии можно вести только в случае если народ является носителем реального суверенитета, то есть внутренняя и внешняя политика государства осуществляется в соответствии с его волей.
И пока факт реального двуязычия народа Украины упорно игнорируется властью, пока власть руководствуется собственными представлениями о «розбудові держави», ни о каком суверенитете нашей страны говорить не приходится. А праздновать независимость власть предержащих Киева, от власть предержащих Москвы у меня нет никакого желания. Как говорят в Одессе: у них там своя свадьба, а у нас тут своя.
